Катакомбы (Волны Черного моря - 4) - Катаев Валентин Петрович (читать полную версию книги .TXT) 📗
Петр Васильевич постоял за деревом и потом осторожно пошел назад. Но едва он сделал несколько шагов, как заметил патруль, мелькавший между деревьями навстречу ему. До крови прикусив губу и дыша носом, Петр Васильевич свернул в сторону и побежал на носках. Хотя он бежал почти беззвучно, ему казалось, что он производит ужасный треск. Он остановился за Александровской горкой и замер, отчетливо слыша, как у него бьется сердце. Было ясно, что парк окружен и его "прочесывают". Совсем недалеко от себя Петр Васильевич увидел старый блиндаж, заваленный желтыми листьями. Это было то самое заброшенное бомбоубежище. Кое-где оно уже обвалилось и заросло бурьяном. Но земляные ступени еще держались, и Петр Васильевич, быстро оглянувшись по сторонам и нагнувшись, чтобы не стукнуться головой о перекрытие, сбежал вниз по этим ступеням. Он рванул запертую дощатую дверь, и в тот же миг дверь открылась, чья-то рука схватила его за горло, втащила в яму, прижала к стене, и дверь опять захлопнулась.
Все дальнейшее произошло с ошеломляющей быстротой. При слабом свете, проникающем в блиндаж сквозь дырявое перекрытие, он увидел прямо перед собой черную эсэсовскую фуражку с белым черепом, серое лицо с беспощадно сжатым ртом и руку в замшевой перчатке, которая держала финский нож, приставленный к его подбородку.
- Руиг! - тихо сказал эсэсовец, еще более приблизив свое лицо к лицу Петра Васильевича. Он в упор всматривался в него своими синими холодными глазами, полуприкрытыми тенью большого козырька.
"Ну, вот и все..." - подумал Петр Васильевич. Кровь жарко бросилась ему в голову, оглушила и тотчас отлила с такой силой, что Петр Васильевич почувствовал, как мозг его леденеет, как бы мучительно высыхает. "Ну, вот и все..." Он понял, что пропал. И все-таки почти бессознательно сделал отчаянную, бессмысленную попытку спастись.
- Ваше благородие, - забормотал он, - виноват, заблудился. Не туда зашел. Извините великодушно...
Он замолчал. Синие глаза продолжали в упор смотреть на него из темноты со страшным напряжением, как бы силясь что-то вспомнить. Толстая кожа над переносицей сморщилась и надулась. И вдруг не улыбка, нет, а отдаленное подобие улыбки, тень улыбки тронула сжатый рот немца.
- Вы Петр Васильевич Бачей, из Москвы, не так ли?
Синие глаза продолжали смотреть в упор. Но теперь в них Петр Васильевич увидел живое, человеческое движение. И в ту же минуту он узнал эти глаза. Он узнал этот крупный, обветренный рот, прямые светлые брови доброго человека, крепкую, побуревшую от загара шею.
- Лейтенант Павлов! - воскликнул Петр Васильевич.
- Как вы сюда попали? - сузив глаза, спросил "эсэсовец".
- Я из окружения... мне дали эту явку... И вот... - возбужденно заговорил Петр Васильевич.
- Вижу, - прервал его Павлов. - Подробности потом. У меня нет времени. Слушайте... Вы офицер?
Они снова посмотрели друг другу в глаза, поняли все, и этот миг решил судьбу Петра Васильевича.
- Слушайте, - сказал быстро Павлов, не дожидаясь ответа, - во-первых, запомните, что я больше не лейтенант Павлов, а Дружинин. Простая, энергичная русская фамилия Дружинин. Дружина товарища Дружинина. "С дружиной своей, в цареградской броне..." и так далее. Повторите.
- Дружинин, - повторил Петр Васильевич, чувствуя, что все это происходит с ним как бы во сне.
- Сейчас у нас нет времени для более подробной беседы, - сказал Павлов-Дружинин. - В данную минуту перед нами - передо мной и перед вами стоит одна задача: благополучно уйти из парка. Куда? Раз уж так произошло, положитесь в этом на меня. Я доставлю вас в сравнительно безопасное место. Каким образом? Очень простым. Я поведу вас как арестованного. Вы - впереди, с вещами, со своей торбой, а я - сзади, с пистолетом. Нам с вами это очень подойдет. Вы себе это уясняете?
- Уясняю.
- Стало быть, договорились. Приготовьтесь. Что бы ни случилось Дружинин. Но не беспокойтесь, ничего не случится.
С этими словами "Дружинин" отошел в угол, стал на колени и посветил себе фонариком. Петру Васильевичу показалось, что в углу, на земле, под нарами, стоит какой-то небольшой аппарат, похожий на аккумулятор. Но он не успел как следует рассмотреть этот аппарат, так как Дружинин заслонил его спиной, что-то сделал руками, и почти в тот же миг наверху, за Парком культуры и отдыха имени Шевченко, на Маразлиевской, раздался взрыв такой потрясающей силы, что под ногами сдвинулась земля, бомбоубежище закачалось, как каюта, часть прикрытия разошлась, посыпались земля и листья, железное, громыхающее эхо широкими раскатами пошло гулять над городом, и несколько воздушных волн одна за другой нажали на барабанную перепонку.
- А теперь можно выходить. Поскорее! Вперед! Я - за вами.
Ошеломленный Петр Васильевич быстро шел с торбой за спиной, не оглядываясь и повинуясь голосу Дружинина, который время от времени отрывисто командовал:
- Направо. Налево. Прямо.
Или по-немецки:
- Рехтс. Линкс. Градеаус.
Или, если позволяли обстоятельства, дружески говорил, явно подбадривая Петра Васильевича:
- Больше жизни! Вперед! Еще одно маленькое усилие - и мы дома.
18. ЗЕР ГУТ!..
Петр Васильевич не имел права оглядываться. Все-таки несколько раз он не удержался и оглянулся. В двух метрах от него сзади быстро шел эсэсовец в черной фуражке с черепом, с пистолетом "вальтер" в руке, с синими знакомыми и незнакомыми глазами под большим лакированным козырьком. И всякий раз это казалось Петру Васильевичу так невероятно, что он сбивался с шага и начинал спотыкаться. Тогда за спиной опять слышался отрывистый голос Дружинина:
- Не оборачивайтесь. Я здесь. Все в порядке.
Один раз Дружинин сказал даже: "В порядочке".
Они беспрепятственно прошли через весь парк. Хотя в парке им встретилось несколько патрулей, но, разумеется, ни один не остановил. Как мог простой комендантский патруль остановить эсэсовского офицера с пистолетом в руке, который быстро вел арестованного мужика! Кому же могло прийти в голову - особенно теперь, в момент общей паники, когда в городе произошел этот чудовищный взрыв, - что один переодетый ведет другого переодетого и оба они большевики!
